Родился 23 января 1982 г. в Москве. Вырос и закончил школу в Тучково. С детства мечтал о путешествиях и о том, чтобы стать палеонтологом. Поступил на биолого-химический факультет Московского педагогического государственного университета, который окончил в 2004. В 2005–2009 был аспирантом в лаборатории артропод Палеонтологического института РАН. Изучал палеозойских водных хелицеровых (ракоскорпионов, мечехвостов) и ракообразных России и сопредельных стран, опубликовал ряд обстоятельных статей, много раз выступал с блестящими докладами на конференциях. Участвовал в экспедициях на Приполярный Урал и Донбасс, позднее сам организовывал полевые работы под Красноярском и в Хакасии.
Женя работал педагогом на Центральной станции юннатов и экологов, учителем биологии в школе. С 2011 он поступил на работу в Государственный биологический музей им. К.А. Тимирязева, где с 2012 был научным сотрудником отдела фондов. Он стал куратором палеонтологической коллекции и успел завершить большую работу по ее каталогизации. Женя принимал участие в подготовке всех палеонтологических выставок музея последних лет. Он один из авторов путеводителя по палеонтологическим сокровищам Московского метро. Женя готовил и вёл занятия и экскурсии, которые очень любили и взрослые, и дети.
Женя интересовался общими вопросами биологии и принимал близко к сердцу несовершенство человеческого общества. Любил походы, авторскую песню, стихи – он и сам их писал. Участвовал в фестивале Карпоффест.
Умер Женя внезапно, 24 февраля 2018 г. – оторвался тромб...
Женя был тёплым человеком. У него осталось очень много друзей – по институту, по музею, и просто по жизни. Женя жив в нашей памяти, и пока мы есть – он с нами...
| По пути на Кожим. Июль 2006. |
| Кожимский отряд. Женя Шпинёв – в центре |
| На берегу Кожима |
Казалось бы, совсем недавно, всего полтора десятка лет назад появились у нас в лаборатории два юноши, тезки, из одного и того же пединститута. Яркие воспоминания связаны с их участием в экспедиции на реку Кожим на Приполярном Урале. Женя Шпинёв среди прочих необходимых вещей захватил с собой на север тропический пробковый шлем, ставший предметом многих шуток в нашем преимущественно молодежном отряде. Три первых жарких дня шлем еще как-то оправдывал себя, но в последующие две недели, когда мы мокли под нескончаемыми дождями, исчез... А Женя стал своим.
Женя не торопился в своих изысканиях, считая, что служение науке не терпит суеты. Были и объективные трудности в виде нехватки доступного материала по группе. Когда аспирантский срок закончился, Женя продолжил исследования по выбранной теме. Потом он счастливо обрел пристанище и второй дом в Тимирязевском музее, где смог реализовать свои педагогические дарования.
Опубликовав десяток статей в солидных научных журналах, Женя вплотную подошел к написанию диссертации. Никогда не числившись в штате лаборатории, он тем не менее был одним из нас. У экспедиционного костра или за праздничным столом он радовал нас удачной шуткой и поражал знанием поэзии.
Известие о его смерти было как удар по голове. Хорошие люди не должны уходить молодыми...
Экспедиция на карбон. На берегу Северского Донца, 2012
| На полигоне «Шира» (база геолого-геофизического факультета Новосибирского университета). 2014 |
| Шира. 2017 |
| Крохотный юный ракоскорпион Adelophthalmus carbonarius, длина 9 мм, карбон Донбасса, описан Е.С. Шпинёвым (2014) |
Недавно ушедший из жизни Е.С. Шпинёв, с которым мы вместе планировали подготовку этой статьи*, оставил в моей душе яркий след, прежде всего, потому, что в жизни редко встречаются люди в такой степени посвящающие себя любимому делу и, при этом, сохраняющие удивительную бескорыстность и самоотверженность. Зная мой давний интерес к палеоботанике среднего и позднего палеозоя, Евгений Сергеевич (я звал его просто и по-дружески Женей) привез мне из знаменитого сибирского местонахождения девонских растений Торгашино, расположенного вблизи г. Кемерово, две огромные коробки, буквально набитые отборными остатками растений, среди которых обнаружились и побеги, и исключительно редко встречающиеся репродуктивные органы. Какими трудами эти коробки удалось доставить в Москву, мне даже сложно представить. В вагон с ними Женю не пустили, и он умудрился договориться с проводниками, чтобы две тяжеленные подозрительные коробки доехали до адресата в багажном вагоне. Именно из нижнедевонских отложений местонахождения Торгашино происходят остатки эвриптерид, описанных Евгением Сергеевичем (Шпинёв, 2012а). Как в этой работе, так и в других своих статьях, посвященных эвриптеридам и другим хелицеровым (см., например, Шпинёв, 2012б, 2014, 2015, 2017; Marshall et al., 2014) Евгений Сергеевич стремился дать обобщенную интегративную характеристику тафономии каждого изученного местонахождения и предложить свое видение палеоэкологических условий обитания эвриптерид, которых описывал. Эти данные, безусловно, послужат хорошей основой для дальнейшего изучения тафономии и палеоэкологии местонахождений, включающих остатки хелицеровых.
Когда я поделился с Женей своим открытием остатков мечехвостов в нижнепермских отложениях Среднего Урала, обнаруженных вместе с растениями и другими животными, Женя не только одобрил мою рукопись, но и помог с редкой литературой, которую самому мне пришлось бы разыскивать очень долго.
Публикация этой статьи, где Евгений Сергеевич на полном основании стоит в качестве соавтора, создает ощущение, что он по-прежнему с нами, и снова готов поддержать интересный разговор и отправиться в новый дальний маршрут.
* из статьи Naugolnykh, Shpinev (2018)
| Сергей Наугольных и Евгений Шпинёв во время совместной полевой экскурсии на нижнепермских отложениях; разрез Пудлингово, Красноуфимский район Свердловской области; 23.08.2017 |
Евгений Шпинёв на Палеонтологических музейных коллоквиумах в Кунгуре (2015) и Красноуфимске (2017) – фильм Валерия Линкевича
|
|
Другие статьи, тезисы, доклады на музейную тематику см. https://istina.msu.ru/workers/41674467/
Мои воспоминания о Женьке очень личные. Трудно говорить о нем в прошедшем времени. Мы знакомы с августа 2001 года – почти 17 лет. Вместе учились на биохиме, он был на два курса старше меня. Вместе посещали занятия кружка зоологии беспозвоночных, а до 2006 года были его со-руководителями. Причем на кружок меня, первокурсницу, привел Женька. Вместе, в одном здании, но в разных организациях учились в аспирантуре, занимались наукой, делились лабораторными новостями и полевыми впечатлениями. Женька помогал мне с организацией всех палеонтологических занятий Биокружка Академии МНЭПУ во времена моей преподавательской деятельности. Только благодаря ему состоялись экскурсии в Палеонтологическом музее, раскопки в Фили-Кунцевском лесопарке, Домодедовском карьере, на берегу Унжи в г. Макарьеве. Мои студенты были очарованы им как лектором, как профи, как человеком… Вместе работали в Биологическом музее, более того, именно Женька пригласил меня присоединиться к музейной команде. В музее из нас сложился продуктивный дуэт, при взаимодействии наши недостатки компенсировались. Хотя мы во многом различны, при написании текстов для музея мы думали одинаково, в голове одного рождалось начало фразы, а в голове другого – окончание. Мы создали палео-квест по поиску окаменелостей в московском метро, а чуть позже и выставку на эту тему, написали книгу и несколько статей, проводили мастер-классы, участвовали в конференциях… Впереди было столько планов…
Женька-Женька… Закомплексованный, неуверенный в себе и… открытый к общению, активно взаимодействующий с аудиторией, такого лектора еще поискать надо. Часто опаздывающий и… имеющий четкое представление о временных затратах на выполнение каких-то задач в долгосрочной перспективе: «На эту статью мне надо полгода», «Эту часть сверки я выполню в следующем квартале», «Через 4 года я закончу кандидатскую». Неряшливый, растрепанный и… скрупулезный в работе, он проверял все самым тщательным образом, поднимал дополнительную литературу, консультировался со специалистами в более узких областях. Он тщательно подбирал слайды для докладов, советовался с коллегами, репетировал выступления несколько раз. Женька прикладывал много усилий, чтобы сделать работу и качественно, и красиво. Да, на это требовалось время, он ненавидел спешку, ненавидел, когда обстоятельства вносили изменения в его планы. Женька часто излишне эмоционально реагировал на события, но эта чуткость и обостренность помогала ему тонко чувствовать настроение других. Он искренне радовался чужому счастью и поддерживал в горе. Ему действительно было не все равно. Он умел дружить.
| (фото – Александр Ершов, 2012) |
Женя ведет занятие с детьми. Тимирязевский музей, 2016 г.
В новогодней программе в Тимирязевском музее Женя играл кота ученого, его образ и артистизм были отмечены посетителями.
У меня ко всем френдам-москвичам странный вопрос. Ни у кого не будет на недельку кошачьих ушей на ободке? У нас ёлки, а я - кот учёный. Антураж учёного у меня есть, а вот антураж кота...
Бываю я разочарован малость,
Но не желаю я иной судьбы.
Всё оказалось хуже, чем казалось,
Но всё же лучше, чем могло бы быть.
И вот, когда вконец прижмёт усталость,
Я повторю, упрямый, молодой –
Всё оказалось хуже, чем казалось,
Но всё же лучше, чем бывало до.
Не завидуй героям – они над собой не вольны.
У героя пути только два – всё рассчитано жёстко:
Или гибель во цвете вдали от друзей и родных,
Или громкая слава и тихая смерть от обжорства.
О чём эта ночь? – О любви, что счастливой была.
О чём этот дождь? – О любви, что несчастна теперь.
О чём этот рыжий фонарь? – О ненужных делах.
О чём этот рыжий трамвай? – Знаешь, он о тебе.
О чём этот век? – О терроре и новой войне.
О чём этот город, который дымами копчён?
О чём эта тьма? – Вероятней всего, обо мне.
О чём эта жизнь? – вероятней всего, ни о чём.
Будь героем, будь последним лохом,
Будь поэтом или торгашом,
Но потом опять всё будет плохо,
А за этим – снова хорошо.
Жизнь циклична. Время быстротечно.
Встреть, как стоик, небеса и дно.
В горе – веруй, что оно не вечно,
В счастье – помни: зыбко и оно.
| Людмила Старостина и Евгений Шпинёв читают стихи.
Карпоффест-2011
(фото – Надя Пушкина) | 
|
Вновь осеннее обострение
После знойной нирваны лета
Начинается у шизофреников,
У политиков и поэтов.
Вновь желтеет листва древесная,
Дымом сдобрен сентябрь пряный –
Уравнение с неизвестными,
Где печаль и свет постоянны.
Мы решим его на «отлично» и
Сказка будет у нас в ответе,
Сказка будничная, обычная,
Что, как солнце, тихонько светит.
Если ищете, то обрящете
Эту сказку в дожде, в багрянце…
По морозцу, с утра бодрящему,
Снова топает школьник с ранцем.
И пронзит синева небесная
И прозрачность лесов окаянная
Ностальгией по неизвестному,
Тихой радостью постоянному.
С освещёнными солнцем лицами
Золотую тетрадь листаем.
И стихи наши станут птицами,
И уйдут с перелётной стаей.
| Карпоффест-2017 – объявление | 
|
Евгений Шпинёв читает стихотворение Юрия Левитанского "Время пик". Карпоффест-2016 https://www.youtube.com/watch?v=G55m30W9OC0
Где-то лежат пространства в масштабе один к одному,
Время летит, как поезд, чтобы везде успеть,
Дарит любовь неземная тысячи сладких мук,
И у костра поются песни про жизнь и смерть.
Только твои дороги, сволочи, коротки –
Не перейдут границу мелких и крупных бед;
Только твои минуты тают на пустяки,
Да и любовь пока-что всё не спешит к тебе.
Больше тоски, чем счастья твой сохранит дневник,
Пылью, цинизмом, ложью ты до предела сыт.
Те, с кем взаправду дружишь – только герои книг,
И отовсюду льётся море плохой попсы.
Но не спеши, приятель, клясть свой жестокий рок –
Знай, что случится Лето и на твоей земле!
Ты ещё прошагаешь минимум сто дорог
И проживёшь по полной чёртову уйму лет!
Случай – закономерен, значит, себя готовь
К сбывшемуся пространству, звонкому, словно медь!
Там ты отыщешь друга и обретёшь любовь,
И у костра услышишь песни про жизнь и смерть.
Наверно, слишком многих я люблю –
Мне не собрать их за одним столом –
Весь этот пёстрый разношёрстный люд,
Которому добро творить не в лом.
А может, так и надо, чёрт возьми?!
А может, дело вовсе не в столах?
И от распада сдерживают мир
Мои друзья, носители тепла?
Вся жизнь – загадка; к ней утерян ключ.
Всё относительно – ты прав, старик Альберт.
А в том, что слишком многих я люблю
И есть моё спасение от бед.
Шесть утра. Спутник связи выходит из радиотени,
И на все наши беды глядит он с большой высоты.
Это мирный объект – в его добрых и чутких антеннах
Отражается эхо всемирной большой суеты.
И в дневном полушарьи он видит сады и заводы,
А в ночном полушарьи он видит огни городов.
Знает он, что на этой планете есть войны и голод,
Но как символ надежды кружить он над нею готов.
Он увидит мою, с недосыпа опухшую рожу,
Он услышит, как ласково чайник на газе поёт,
И тоска, что всю ночь мою душу безжалостно гложет
С бормотанием радио тихо куда-то уйдёт.
Он – как символ блестящей и светлой космической эры
И надежды на мир на планете и радость в груди.
Мой титановый брат каждый день дарит капельку веры,
В этот час тишины, обещая, что всё впереди.
И, почуявши ясность средь жизненных хитросплетений,
Приотступит беда, как бы ни было нам тяжело.
Шесть утра – спутник связи выходит из радиотени,
Утверждая, что ночь не всесильна и утро пришло.
| (фото – Дмитрий Горшков, 2015) |
Сегодня День Геолога, причём не простой, а юбилейный, пятидесятый. По этому поводу считаю нужным написать некоторое количество слов.
Геология на просторах бывшего СССР занимала особое место. Мало того, что она была одной из самых популярных наук, наряду с физикой, но она ещё и породила романтический миф, стала не просто геологией, но Геологией. Соединив в себе романтику поиска и романтику путешествий, Геология, наряду с Космосом и Арктикой, стала настоящим советским фронтиром. Причём, что немаловажно, фронтиром мирным, созидательным/P.
Разумеется, эту область деятельности, как и любой фронтир, было бы глупо чрезмерно идеализировать. На фронтире всегда тяжело – а иначе это никакой и не фронтир, а дешёвая пластиковая имитация. На фронтире, особенно созидательном, часто скучно – он состоит из однообразной работы куда в большей степени, чем из открытий и приключений. На фронтире, наконец, опасно, и даже можно погибнуть – «ровесник плывёт рыбакам в невода, ровесника гонит под камни вода».
И люди на фронтире водятся самые разные. Романтики и прагматики, идеалисты и циники, бессеребреники и карьеристы, порядочные люди и не вполне порядочные. На то он и фронтир.
И нравы там часто царят далеко не идеальные.
Но – пусть меня сочтут наивным – фронтир у общества быть должен. И в Советском Союзе он был таким. Мирным, интеллектуальным, и приносящим пользу государству и всему народу.
И кстати, что немаловажно, геологический фронтир, в отличие от Космоса и Арктики, был широко открыт для женщин – благо и яркие примеры для подражания имелись.
В общем, всех, причастных к геологии, науке, овеянной романтикой, науке, чьи дары народному хозяйству трудно переоценить, я от всей души поздравляю с профессиональным праздником!
| Женю всегда вдохновляла наука и хорошие люди. Знаете, какая у него была любимая цитата? Из Стругацких: "Жизнь дает человеку три радости: друга, любовь и работу". (фото – Людмила Старостина, 2014) |
Помню, когда-то давно, может быть уже лет десять назад, мы говорили с ним о Боге. Он мне всегда говорил, что он атеист. В тот раз он говорил тоже. …Помню, что мы были трезвы, а Женька вообще всегда был трезв.
Я его спрашивал: Ну вот если Бога нет, то ты ведь, получается, умрёшь и выключишься, как телевизор?
Да, - отвечал Женька: И меня это не пугает, а восхищает. Я этого не боюсь. И вообще, если я когда-нибудь перед смертью поверю в Бога, то знай, что я просто струсил.
Мне этот разговор наш очень запомнился. Не думаю, что он успел струсить, но мне, не атеисту, но и не глубоко верующему человеку, очень хочется надеяться, что это всё так не закончилось.
Мне кажется, что это не могло вот так просто всё закончиться!..
Я очень и очень скучаю по тебе, Женька!
(фото – Владимир Фридман)